Кирилл Фролов
Стратегия
православного глобализма
Не
стоит прогибаться под изменчивый мир,
пусть
лучше он прогнётся под нас.
А.
Макаревич
В девяностые годы
двадцатого века энергия православного сообщества была направлена на преодоление
«великой разрухи Русской Православной Церкви».
Следует помнить, что
нынешний Патриарх Алексий Второй получил в наследство напрочь разрушенное
хозяйство. Большевиками была практически разрушена система богословского
образования и под корень, напрочь изведена система миссионерского и социального
служения.
Еще один фронт борьбы
90-х , это канонизация сонма Святых Новомучеников и Исповедников Российских во
главе с царственными страстотерпцами и преодоление крайностей диалога с
инославием, которые заходили за пределы дозволенного святыми канонами – речь
идет о совместных молитвах c инославными. Теперь все это в прошлом – св.
Новомученики прославлены, «сергианство» перечеркнуто Социальной Концепцией,
принятой Архиерейским Собором РПЦ в 2000 году, а подписание «Соглашений» между
Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью окончательно расставило
все точки над i в вопросе экуменизма – объединяющиеся стороны еще раз
подтвердили верность канонам в вопросе границ Церкви и отношений с инославием,
которое признано возможным и полезным в социальных вопросах и с целью обращения
инославных к Православной вере.
Однако, пленение Русской
Церкви безбожниками породило «новый тип священника», деятельность которого
сводится к требоисполнительству, а некоторые из таковых, вместо того, чтобы
употребить свою энергию на миссионерство, обосновывают целое "богословие
дезертирства", когда специально подбираются аргументы о том, почему
священник не должен идти с проповедью в студенческую аудиторию, рок-концерт,
элитный поселок или рабочую общагу. В итоге, все эти профанации вроде
"крещения конвейером" или "общей формальной исповеди",
через которые проходят миллионы, калечат души.
Кроме того, многие
активные молодые священники до сих пор остаются прорабами, их время и энергия
уходит на строительство и реставрацию. Церковь получала и получает руины.
Если говорить о Москве,
то большинство храмов сосредоточено в центре столицы, а по многомиллионным
жилым окраинам – духовная пустыня. Жители просто не охвачены церковной
проповедью.
Увы, тяжелое наследие
оказалось усилено еще и разгромом богословского образования в СССР. Это привело
к расцвету парацерковных групп, которые интерпретируют церковное учение так,
что у здравомыслящего человека волосы дыбом встают.
Однако, критика церковной
действительности, за которую, кстати, нас никто в Московском Патриархате и не
порицает, не имеет ничего общего с сознательными
информационно-пропагандистскими кампаниями против Церкви.
Но, несмотря на указанные
выше проблемы, авторитет церкви огромен, и это не нравится как ее
религиозно-политическим оппонентам, так и геополитическим конкурентам России,
которые прекрасно осознают системообразующую роль православия. В последние годы
создана целая сеть аргументов и политических действий против Церкви.
Основной метод оппонентов
- политический донос относительно того, что сильная Церковь является, якобы,
конкурентом государству и стремится навязать себя обществу, и что в ее
отношении необходима система "сдержек и противовесов". Это и
дискредитация наиболее активных иерархов и священников, поддержка "партии
требоисполнителей", сторонников добровольного ухода в гетто,
"спасения чистоты веры от грязной политики", раскольнических групп
как слева, так и справа, блокирование информационных и образовательных
проектов.
В итоге мы видим, что не
имея доступ к общенациональным СМИ, Церковь лишена возможности ответить на
критику и клевету, антицерковное лобби добивается окончательной ликвидации
скромного культурологического школьного предмета "Оcновы православной
культуры". Мы имеем поколение, не знающее, кто такой преподобный Сергий
Радонежский, не знающих основ своей культуры. Такие нигилисты, вопреки
утверждениям либеральных антиклерикалов, вырастают не свободными людьми! Они
становятся жертвами одиозных сект и экстремистских протестных идей. В
частности, я уверен, что православная культура является просвещенной и
консервативной прививкой и от "Поры", и от НБП.
Однако неверно считать,
что Церковь и православный народ молчат. Патриарх на ежегодных епархиальных
собраниях дает жесточайшие оценки. Не менее интенсивно реагируют и православные
интеллектуалы.
Актуальная для
современного человека проблематика личности и свободы логично вытекала из
текстов великих православных мыслителей. Она преобразовывалась в призыв к
активному православному действию, к пророческому обличению "богословия
дезертирства". Как актуально писал выдающийся богослов и полемист
современности, архиепископ Иларион (Троицкий), "нам не отсидеться за
стенами наших школ и Духовных Академий". Поэтому пусть постыдятся те, кто
критикует Кураева за безобидные с богословской точки зрения, но крайне
необходимые с миссионерской, выступления на рок-концертах, ведь св.Иларион шел
и проповедовал большевикам в Политехническом музее, и делал это, пока ему не
заткнули рот. Перед нынешним православным сообществом лежит огромная
ответственность - как оно распорядится свободой проповеди – пойдет ли она по
стопам св.Илариона, или будет придумывать неубедительные отговорки, оправдывая
собственную лень и превозносясь "над падшим миром".
"Богословие
дезертирства" и "ересь аполитичности" стали бичом современной
церковной жизни. Пока благопристойные прихожане морщатся от "грязной
политики", нишу политического православия занимают люди, к церкви и к ее
заботам отношения не имеющие. Уклоняясь от политики, православный народ сам
лишает себя будущего.
Хочу привести здесь два
примера. Разработчиков "Основ православной культуры" Любовь Гармаш и
Леонида Гребнева увольняют из Министерства Образования, а предмет
"ОПК" заменяют на атеистические "основы религии". При этом
на Украине новый украинский вице-премьер Томенко, обвиняет церковь в
"непризнании украинской нации". Не брезгующие правозащитной тематикой
иудеи или мусульмане такое бы устроили, если бы их обвинили в чем-то подобном!
В Ростове Великом с
аукциона продан монастырь св. Петра, царевича Ордынского и никто, кроме
правящего архиепископа Кирилла, не возмутился. В том числе промолчали
«защитники культурного наследия» от Церкви.
Православным надо четко
осознать – правозащитники – это мы! Нельзя отдавать эту нишу
необольшевикам-пораженцам.
Современный православный
богослов и миссионер должен стать своеобразным «полиглотом», обладать
апостольским «даром языков», не меняя своей веры и принципов, в зависимости от
места, времени и аудитории уметь говорить на разных «языках», когда нарушаются
права единоверцев, на «правозащитном», когда угрожают Церкви и Родине, на языке
жесткого отпора и пророческой ревности, когда тебя слушают люди, искренне
желающие знать о Церкви, на языке «апостола любви» Иоанна.
Пару слов о тех демагогах
от богословия, которые действительно создают "богословие
дезертирства". Классика жанра - это не только рассуждения о том, что
политика мешает спасению души, это не только нападки на Кураева и Рыбко за
выступления на рок-концертах, это и высокоумные заявления о том, "все ли
можно воцерковить" и многое другое. Сторонники такой позиции, если они
честные люди, если они считают, что "все кончено, война проиграна" –
такие сторонники пусть уйдут в затвор и не мешают работать. Поймите: воцерковить
можно все, кроме греха! Из этого постулата вытекает и "богословие
социального действия", "богословие политики".
"Богословие
политики" следует рассматривать в русле концепции "Неокаппадокийского
синтеза" о. Георгия Флоровского, воцерковления всех тех культурных
богатств (в т.ч. их социально-политического наследия), что выработало
человечеством. Такое богословие предполагает и действия мирянских общественных
сил типа СПГ и "Единого Отечества", и восстановление нормы церковной
жизни – прихода как церковной единицы, отвечающей за всю паству, весь народ на
конкретной очерченной территории – от "улицы Ленина до улицы Ильина".
А приходу должно быть дело до всего – до местного самоуправления,
здравоохранения, архитектуры, общественной морали, молодежи и т.д.
Действительно, когда мы
говорим о строительстве храмов в новых районах, мы защищаем не только церковное
дело. Мы объявляем войну серости, ибо атмосфера серых "хрущоб"
калечит человека. Преображение среды обитания в эпоху урбанизации предполагает
синтез русской шатровой архитектуры и современной градостроительной мысли,
появление шатровых храмов-небоскребов в московском Сити и в создающемся
"кольце высоток". А строительство в "спальных" районах
многотысячных соборов в синтезированном с новейшей архитектурой
русско-византийском стиле – это реальная альтернатива "диктатуре
Рамсторов", тоталитаризму общества потребления.
Церковь реально может
дать рецепт национальной модернизации, которая может быть эффективной только на
основе традиции. Опыт православной модернизации должен быть востребован.
Действительно, русские монастыри были центрами технологической революции. На
Соловках были построены уникальные ирригационные системы, на Валааме – первые в
России кузницы. Как известно, задачей монашества является "умное
делание", труд и молитва. "Умная молитва" и создание компьютеров
нового поколения – вот идеал современного монастыря.
Воплощение идеи
христианской экономики возможно. Мало того – необходимо. Это единственный путь,
который примирит отношения труда и капитала, работодателя и рабочего. Это
единственная альтернатива "дикому капитализму", той отвратительной
ситуации, как сейчас, когда, например, беременные женщины просто выбрасываются
из частных предприятий.
Речь идет не о какой-то
особенной "православной экономике" – экономические законы объективны,
и альтернативы рыночной экономике нет. Весь вопрос, какая модель рыночной
экономики – промышленно-технологическая или компрадорски-сырьевая, будет
реализована в России. Но Православие может и должно принести свою этику в
рыночную экономику. Именно религиозная мотивация будет стимулом к социальной
справедливости (например, во многих православных катехизисах прямо написано,
что удержание законной платы наемному работнику есть грех, вопиющий об отмщении
к Небу), к бережному отношению к природным ресурсам, да и друг к другу и к
стране (не убий, не укради).
Мало того, двадцатый век
дал нам поразительные примеры такой экономики. Например, архиепископ Антоний
(Храповицкий) – великий русский богослов, будучи волынским архиепископом,
учредил при Почаевской Лавре банк, который выдвал малороссийским крестьянам
подъеемные кредиты, и вывел миллионы малороссийских крестьян из-под
экономической зависимости от финансово сильных диаспор, и сделал Волынь зоной
процветания и политической стабильности. Без благословения почаевских
духовников ни один кандидат в крае не мог попасть в Государственную Думу
России, никаких правых и левых экстремистов в области не было, ибо из под их
ног была выбита почва, а просветительская работа была огромной – тираж
"Почаевских листков" превышал 2 миоллиона!
Другой пример-наш великий
православный святой Серафим (Муравьев) Вырицкий, до пострижения был крупнейшим
меховым торговцем России. Он создал общество кредита на доверии, где сделки
заключались без бумаг, он достойнейшим образом оплачивал и заботился о своих
работниках, кормил тысячи нищих Петербурга.
Национальная православная
экономическая мысль нашла свое отражение и в интеллектуальной жизни русской
эмиграции. Так, в 1922 году под руководством того же Митрополита Антония
(Храповицкого) в немецком городе Баден-Рейхенгалль состоялся "Съезд
хозяйственного возрождения России", затем, в программах эмигрантских
организаций – НТС, Русского Общевоинского Союза появляется термин
"народный капитализм", "национальный капитализм" (последний
термин несколько дискредитирован в наше время из-за того, что был использован
маргинальным антихристианским деятелем Севастьяновым для пропаганды
экстремистских идей, но сам термин-то не виноват!). В этих документах так или
иначе нашли свое воплощение идеи митр. Антония о православной этике рыночной
экономике, о религиозной ответственности предпринимателя, о примирении между
трудом и капиталом.
Очевидно, что все это
должно быть востребовано сейчас. Востребовано той частью экономической и
политической элиты, которая понимает, что отсутствие православной этики в
экономике, "волчьи законы" уничтожат и эту элиту. Если эти здоровые
силы не только осознают это, но и начнут создавать кусты такой здоровой
экономики, как это делал преп. Серафим Вырицкий, помогут в просвещении общества
идеями и опытом тех православных святителей, которые думали и реализовывали
идеи воцерковления экономической жизни, тогда будет шанс создать в России
сильную процветающую экономическую систему, которая немыслима без религиозных
основ.
В международной политике
только Церковь может дать верный ориентир. Россию разрывают любители
присоединить ее к кому-либо. Между тем, в крупнейших цивилизационно-культурных
системах, протестантской, секулярно-глобалистской, исламской – Россия – это
провинция. И только в системе координат восточно-христианской цивилизации
Россия несет столичные функции, способна быть субъектом, а не объектом мировой
политики, ибо без сильной России, страны православной традиции, останутся
маргиналами в мировой политике, а Православие будет отброшено на обочину борьбы
идей и смыслов. Создание международной "Организации православная
конференция" со своими политическими и экономическими структурами – вот
каким должен быть ответ Росси на геополитические катастрофы последнего времени!
Пока и элита, и
экспертное сообщество России недооценивают Православие, как важнейший
геополитический фактор, Россия упускает комплиментарные себе элиты. Например, в
Греции сторонники интеграции в ЕС развернули беспрецедентную кампанию по
дискредитации Элладской Автокефальной Церкви и ее главы Архиепископа Христодула
и греческих военных и спецслужб, солидарных с Церковью. Удаление Христодула
необходимо тем, кто хочет выполнить требования ЕС об уничтожении монашеской
республики на Афоне, изгнания Православия из греческой школы и Конституции,
словом, лишения Эллады национально-религиозной идентичности. Христодул является
подлинным духовным лидером Греческого Православия, оппонирует Константинопольскому
Патриархату, являющегося заложником США, используемый Вашингтонским ЦК для
ослабления русского Православия. Между тем, русская церковная дипломатия нашла
как помочь архиепископу Христодулу. Как известно, завершается процесс
воссоединения Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви, а Зарубежная
Церковь поддерживает отношения с греческими «старостильниками» – группами,
отделившимися от своих Поместных Церквей по причине неприятия нового церковного
календаря, навязанного Константинопольским патриархатом в 1920-е годы.
«Зарубежники», воссоединяющиеся с Церковью в Отечестве, рекомендуют своим
собратьям «старостильникам» воссоединиться со своими Поместными Церквями.
Действительно, если Архиеп. Христодул в пику «евроинтеграстам» вновь введет
юлианский календарь и объединится со «старостильниками», Элладская Церковь
несказанно усилится, а Константинопольский патриархат ослабнет. Ему уже будет
не до Украины.
Сербия. Сербская
Православная Церковь – главный русофил на Балканах. Митрополит Черногорский
Амфилохий – ключевая фигура, противодействующая отделению Черногории от Сербии
и остаткам пророссийского курса элит.
Албанская Православная
Церковь – единственная сила, сдерживающая антисербский и антирусский албанский
исламистский шовинизм.
Польская Православная
Церковь – единственная крупная общественная сила, противостоящая официальной
польской русофобии.
Антиохийский Патриархат –
ключевой союзник России на Востоке.
Православная Церковь в
США, выросшая на русской богословской школе – альтернатива антироссийским
кругам «гегемона», состоящая в основном из обращенных в Православие
американцев.
Русская Зарубежная
Церковь – имеет приходы в США, Канаде, Латинской Америке, Европе, крупную
епархию в Австралии и Новой Зеландии. Объединяет русскую диаспору и ведет
активное миссионерство по всему миру.
Епархии Московского
Патриархата – главная пророссийская сила на постсоветском пространстве. На
Украине это единственная мощная сила, удерживающая Киевскую Русь в орбите
российского влияния в условиях антироссийской политики властей.
В Белоруссии экзархат МП
– главный проводник идей воссоединения Западной и Восточной России.
На сколько же этот
потенциал востребован российской элитой. Да, по сути, никак. Вместо
консолидации православной элиты Россия вступает в качестве «наблюдателя» в
«Организацию исламская конференция», реальным лидером которой является
ваххабитская Саудовская Аравия, государство, где христианство запрещено! В МИД
РФ есть специальная должность посла по связям с исламским миром и ОИК, но нет аналогичной
должности для координации с православным миром.
Вообще, православная
геостратегия не может не быть востребованной. Особо следует сказать о
католичестве: консерватизм нынешнего Папы является одним из последних
препятствий на пути к глобальному кризису, который, несомненно, ожидает церковь
римского исповедания в исторически обозримое время. Противоречия между
остатками традиции и прогрессирующим ревизионизмом, затрагивающим уже самые
основы католической церкви, в ближайшие годы не могут не привести к расколу
между консерваторами и «обновленцами», сторонниками торжества идей Второго
Ватиканского собора, тотальной либерализации церковной жизни – аборты,
отношение к гомосексуализму, и т. п. Достаточно вспомнить о состоявшемся
(против воли Папы!) общегерманском католическом референдуме по вопросу женского
священства, давшем положительный результат. Жесткая структура католической
церкви, до сих пор успешно, в течении тысячелетий противостоявшая попыткам
расколов (последнее слово всегда оставалось за римским первосвященником) теперь
произведет противоположный эффект: как только очередной Папа уступит основным
требованиям либералов, традиционалисты встанут перед необходимостью абсурдного
отвержения основополагающего для католицизма принципа папской непогрешимости.
Православная Церковь лишена подобных проблем: здесь решающим является мнение
церковного собора, который стоит и выше Патриарха. Важнейшим, необходимейшим
делом является подготовка почвы для массового привлечение
католиков-традиционалистов в Православие: несомненно, именно православное
вероучение даст им наиболее приемлемую возможность естественного разрешения
проблемы. При грамотном проведении пропаганды преимуществ Православия вполне
возможен переход не только на индивидуальном уровне, но и значительного
количества общин. Если этот процесс будет проходить в рамках «русской идеи»,
пропаганды целостного православного мировоззрения, то для России это было бы
колоссальным прорывом, дающим качественно новые возможности в проведении
европейской политики – «русская Мекка» для Запада! Когда в англиканской Церкви
было введено женское священство, к митрополиту Сурожскому Антонию (Блюму),
представляющему в Англии Московскую Патриархию, обратилось более восьмидесяти
только англиканских священников. При этом, насколько нам известно, никакой
подготовительной работы не велось.
Православие востребовано
в первую очередь в странах, в религиозном смысле традиционно консервативных:
например, в Португалии уже сейчас существует автономная Португальская
православная церковь, состоящая из четырех епархий. Ее прихожане – не выходцы
из традиционно православных стран, а местные жители.
Все это происходит при
том, что в целом Православие для жителей Запада практически неизвестно: большая
группа американских приходов Антиохийского Патриархата, например, ведет
происхождение от группы энтузиастов, пришедших к Православию самостоятельно, и
в течении нескольких лет существовавших в виде самоорганизованной «Американской
евангелической православной Церкви», до тех пор, пока им случайно не удалось
установить контакт с православными, о существовании которых они не подозревали.
А что будет, когда о Православии на Западе узнают? А если это к тому же будет
ассоциироваться с Россией?
Обратившиеся в
Православие европейцы и американцы отнюдь не сторонники Бжезинского: вспомним
хотя бы Серафима Роуза. Православная культура в глобальном смысле слова – это
культура именно русская: при всем уважении к грекам, болгарам, румынам, сербам
– у них нет своего Достоевского, вообще нет религиозно ориентированных деятелей
мирового масштаба.
В связи с этим возникшая
в последнее время проблема «восточного папизма» нынешнего Константинопольского
патриарха Варфоломея, сам факт существования которой является следствием
активной прозелитической политики Ватикана, продуктом католического
миросозерцания, не имеющего никаких оснований в православном вероучении,
выглядит просто надуманной, абсолютно ничем не подкрепленной. В эпоху
Вселенских Соборов Константинопольскому патриархату было даровано «первенство
чести» (но отнюдь не юрисдикции) как кафедре столицы империи. После падения
Византии, когда Константинополь стал простым городом отнюдь не православного
государства, первенство чести теряет всякий смысл и просто противоречит
здравому смыслу, ибо сама мысль о том, что Стамбул и его патриархат, вечно и
априорно первые, имеющие сакральность по географическому признаку, является,
скорее, оккультной (из области спекуляций на тему «особенного энергетического
поля» и т.д.). В действительности, православное учение о Церкви знает только
один вид авторитета-святость жизни и точное исповедание Православной веры. Если
это отсутствует - нет ни первенства, ни чести, и география здесь ни при чем.
Российское православие не нуждается в формализации своего реального первенства,
ибо подлинный авторитет основывается на реальных фактах богословской, церковной
жизни. В качестве примера приведем исихастское возрождение в России в конце 14
века, когда преподобным Сергием Радонежским были основаны десятки монастырей,
существовали мощнейшие переводческие центры, давшие таких великих святых, как
Стефан Пермский – знаменитого миссионера среди туземцев русского
северо-востока. Однако существует ряд документов, принятых на международном
церковном уровне, которые это первенство констатируют и одобряют. Речь идет о
документах, принятых на Всеправославном совещании 1948 года в Москве, которое
осудила любые отклонения от православной традиции, противопоставляло свою
позицию экуменическим тенденциям Константинопольского патриархата и заявив о
неприемлемости его амбиций, подчеркнула делегирование православным миром
лидерских функций Москве.
В настоящее время
папистко-экуменическая политика Константинополя и лично Варфоломея вызывает
активное неприятее в подавляющем большинстве поместных православных церквей, и,
что важно – в мировой столице православного монашества, на Афоне. Просто
консолидацией этой оппозиции вокруг Москвы пока еще никто не занимался. Как уже
отмечено выше, Элладская Церковь не может не отнестись с пониманием к усилиям
русских православных по преодолению константинопольских тенденций. Рассматривая
этот вопрос, нельзя не вспомнить о том, что Элладская Православная Церковь
имеет огромное влияние на политическую ситуацию в Греции; эта страна член ЕЭС,
более того, страна, входящая в натовский блок, причем как глобализаторские
тенденции ЕЭС, так и агрессивные устремления НАТО встречают в греческом
обществе активное противодействие. Между тем, именно Константинопольский
патриархат, находящийся с национальной греческой Церковью в жестком противостоянии,
знаменует собой глобалистический, проамериканский подход к тем вопросам,
безучастными к которым православные оставаться не могут. В любом случае в
юрисдикции Вселенского патриарха находится незначительное количество верующих –
греческая национальная Элладская Церковь существует отдельно. В любом конфликте
с Константинополем Элладская Православная Церковь неизбежно поддержит Россию;
более того, подобные ситуации неизбежно способствуют самоидентифиткации
православных не только Греции, но и всего мира именно с позицией России.
Сегодняшняя ситуация еще дает нам возможность организовать эффективное
противодействие осуществляемой "внутрицерковными" средствами
прозападной антироссийской политике. Лидером православного мира может и должна
быть только Россия, и это, собственно говоря и будет оправданием ее
существования, ее историческим предназначением и смыслом. Более того, Россия
может быть лидером только православного мира. Глядя правде в глаза, скажем, что
вряд ли мы когда-нибудь будем первенствовать в мировой экономике. Но мы не
марксисты, мы знаем – экономика решает далеко не все. Православие - последний
шанс, последняя возможность для России. Здесь, именно здесь и только здесь –
Россия первична .
Для православных, нет и
не может быть ничего "светского", ибо вся жизнь, в том числе
общественно-политическая, должна быть пронизана нетварными божественными
энергиями. Особенно хочу подчеркнуть, что предлагаемое социальное действие
православия предполагает не грубое насилие, но "теургию", преображение
жизни. Не новую войну, а, наоборот, демонстрацию обществу того, что ряд его
ключевых кризисов невозможно преодолеть без Церкви.
Я говорю о таких
кризисах, как примирение труда и капитала на путях православной этики в
рыночной экономике, создание гармонии между национальным и вселенским,
суверенным и общечеловеческим, и, главное, православное раскрытие темы свободы
человека, состоящее в том, свобода является даром Божиим уникальной
человеческой личности, но этот дар обусловлен ответственностью за себя и за
творение, эта ответственность является важнейшим элементом "Божественной
педагогики" в деле достижения высочайшей цели христианской жизни- обожения
Человека, его сотворчества с Творцом, преображения человека в "Бога по
благодати".
Материал взят с - www.otechestvo.org.ua
Найти другие
материалы в Интернете>>>
